Белая лента или язык с человеческой фигуркой на конце
Желая привести в движение весь каменный паноптикум, Куравский подключил свой прибор к почвенному вибратору. Молодой ученый рассчитывал соединить два оголенных провода и привести в действие механизм оживления за пятнадцать минут до времени побега.
Охрана будет полностью занята происходящим на поверхности, и они, все пятеро: Наталья, Рашид, Инес, Гузель и он сам, легко смогут проникнуть в помещения тюремной кухни, откуда и бегут на Землю, в прошлое.
Куравский посчитал маршруты каждого с точностью до секунды.
Чтобы добраться до кухни из своей камеры Рашиду требовалось ровно семь минут, ему самому - пять, Наталья, находящаяся в келлере, оказывалась на месте через четыре минуты, Гузель работала в ночную смену, и только для Инес, которой нужно было преодолеть четыре уровня женской зоны, для того чтобы добраться до машины требовалось четырнадцать с половиной минут.
***
Пахучие листья созревшего табака, которые Рашид Измаил срывал и складывал в висящий на груди холщовый мешок, оставляли на его пальцах темные отпечатки. Зная, что больше никогда уже не вернется сюда, Рашид испытывал странное смешанное чувство, похожее на чувство тоски. Он уже привык к спокойной безмятежной жизни заключенного и опять кидаться в бегство во времени и пространстве казалось ему безумием.
Но иногда в самые спокойные самые счастливые минуты, вдруг налетало видение. Рашид будто проваливался в другой мир. Лицо обжигало раскаленным ветром, и он совершенно ясно видел себя стоящим на вершине каменной башни. Вокруг был старинный город сложенный из грубого камня, а внизу у его ног кипела, бесновалась толпа.
- Дионисий! Дионисий! - кричали люди срывающимися голосами. - Дионисий!
***
Накануне побега Рашид трудился в оранжерее. Через полчаса после гонга, обычно начинались работы по измельчению выработанного за день камня. На это самое время, на одиннадцать, Куравский назначил подключение своего аппарата к большому излучателю.
Не желая расставаться с отборным лунным табаком, Рашид, пригибаясь, набивал карманы темными листьями. Он стоял между выгнутой стеклянной стеной и зарослями оранжереи, когда вдруг заметил скользнувшее под ногами странное розовое свечение.
Будто фонариком кто-то провел. Рашид резко обернулся. Никого. Вокруг голоса других заключенных, собирающих урожай, мягкие удары резиновых дубинок надсмотрщиков. Короткие крики.
Голос прозвучал в его голове так ясно, будто снова заработал ЛИБ:
- Я здесь, за стеклом.
Рашид обернулся. За стеклом оранжереи на многие километры теперь тянулось абсолютно ровное каменное плато. По ту сторону стекла, в метре от оранжереи сидел в позе лотоса Эрвин Каин. По ту сторону стекла были вакуум, и абсолютный холод, но философу это, похоже, никак не мешало.
- Я тебе говорил, не ходи в будущее? - спросил Эрвин Каин и посмотрел на Рашида.
- Говорили.
- Все могло бы быть очень хорошо, - сказал Эрвин Каин. Он слегка покачивался на месте, подскакивал вверх и ударялся беззвучно ягодицами о прессованную лунную пыль. - Если бы ты послушал меня тогда, то смог бы и других спасти, и сам спастись.
- А что теперь?
Рашид прижимался лицом к ледяному стеклу. Он смотрел на философа, не отрываясь. Он замер, как замирают в ожидании смертельного удара.
- А теперь тебе предстоит немножко другая миссия. - сказал Эрвин Каин. - Весь план пришлось переделать.
- Какая миссия?
Но философ будто не слышал его.
- И вот что главное... - продолжал он.
Он потрогал бородавку на своей щеке и назидательно поднял палец. Рашид весь превратился в слух, но ни одного слова больше не последовало. Тело философа неожиданно подернулось знакомой розовой дымкой, и он стал исчезать. Рашид видел, как открываются и закрываются губы Эрвина Каина, но произошла, наверное, какая-то ошибка и, что было главным, он так и не узнал.
Философ исчез. Огромное плато, как зеркало, отражало солнечный свет.
Рашид положил в рот табачный лист и разжевал его. Невероятная горечь вернула его к жизни.
***
Несколько мгновений на камне за стеклом оранжереи еще сохранялся розовый круг, но он на глазах растаял, как тает на стекле след от дыхания. Рашид положил в рот еще один листок табака.
Два провода были уже соединены. Обратного пути нет. Жуткая машина оживления каменных фигур, должна заработать одновременно с плановым включением облучателя в десять тридцать.
Тюрьма будет разрушена, все погибнут.
Выбирать не из чего. Либо погибнуть, либо бежать.
Все это время он стоял лицом к стеклянной стене, но не особенно вникал в происходящее снаружи. Рашид проглотил свою жвачку, когда понял, что происходит перед его глазами.
По сверкающему катку, по утрамбованному плато хаотично двигались ожившие каменные фигуры. Двигалось все: от совсем маленьких камушков, величиной с таракана, до гигантов размерами со скалу.
Громко заиграла сирена, и голос Виктора Фримана объявил в динамик:
- Всеобщая эвакуация. Заключенные, находящиеся в оранжереях, а также на поверхностях. Настоятельная просьба вернуться в свои камеры. Каждый выносит на себе столько оборудования, сколько сможет унести. Заключенные, не вынесшие из зоны эвакуации никакого оборудования, или вынесшие его меньше, чем смогли бы, будет подвергнуты суровому наказанию.
Будто призывая ко сну, ударил гонг.
Рашид понял, что непоправимое случилось. Работы начались на несколько часов раньше. Наверное облучатель включили в четверть силы, чтобы не покалечить находящихся на поверхности заключенных, но этого оказалось достаточно.
Паноптикум ожил. Каменные фигуры, лопаясь и трескаясь на ходу, сметали все на своем пути. Чужая жизнь стремилась продлить свое существование. Этой чужой жизни остро требовались воздух, земля и человеческая плоть.
- К машине! Бежим к машине! - Иван Куравский, неожиданно оказавшийся рядом, тянул Рашида за рукав. - Мы можем успеть. Да не стой ты, как соляной столб! Бежим!
В оранжерее царила паника. Уничтожая драгоценные табачные растения, заключенные толпою, сметая охрану, кинулись к единственным дверям. Смотреть на этих беснующихся людей было просто страшно.
На полу оставались смятые зеленые ветви, лежали ампутированные человеческие руки в лопнувших капсулах, такие же ноги, уши в герметичных коробках, колбочки с глазами. Желая спасти свою жизнь, уголовники уже не заботились о сохранности своих временно отнятых частей тела. Их вопли перекрывали нарастающий вой сирены.
Бросив последний взгляд на сверкающее плато, Рашид заметил в воздухе над лунной поверхностью несколько небольших боевых истребителей. Истребители пикировали и били ракетами по расползающимся скоплениям каменных фигур.
- Нам не выйти, - сказал Рашид.
- Через центральные двери да, не прорваться, - согласился Куравский, но мы попробуем пройти по внешнему коридору.
Куравский потянул Рашида за собой в противоположный конец оранжереи.
Белый транспортер, на котором лежали холщовые мешочки с листьями, двигался внутри стеклянной трубы. Труба была такой узкой, что в нее мог поместиться только один человек и то, лежа на спине и изо всех сил вжимая живот.
- Ты первый, - сказал Куравский и подтолкнул Рашида. Тот послушно лег, и лента транспортера подхватила его.
Можно было задохнуться от смрада табачных листьев. Под собою Рашид чувствовал теплую гибкую ленту, а над собою и вокруг сквозь тоненькое стекло видел яркое лунное солнце.
Стекло трубы не имело фильтрационных включений, и достаточно было транспортеру встать, чтобы человек, лежащий на ленте, уже через пятнадцать минут превратился в иссушенную радиацией мумию.
Рашид зажмурился, чтобы не ослепнуть. Он не мог даже молитвенно сложив руки обратиться к Ахану, и когда лента с легоньким скрежетом остановилась, сразу попрощался с жизнью.
Подошвами своих ботинок нащупав голову Ивана Куравского, он удостоверился, что ученый последовал за ним.
Больше не опасаясь ослепнуть, в конце концов, зачем мертвецу зрение, Рашид Измаил открыл глаза и, повернув, сколько мог, голову, попытался увидеть сражение каменных фигур.
Пикирующие истребители все еще выпускали очередями ракеты, но боевые машины, по не совсем ясной причине одна за другой взрывалась высоко над поверхностью. Одно за другим вспыхивали моментальные белые солнца.
С этой стороны оранжереи плато еще не было обработано прессованной пылью, и среди скал и ужасающих каменных монстров метались тысячи обезумевших людей в пустолазных костюмах, а сверху, над плато на вершине каменного пальца за выпуклым стеклом приплясывала одетая в синюю форму фигурка генерала Виктора Фримана. Наверное, он, глядя сверху, оттуда давал распоряжения по эвакуации.
"Гузель на месте, на кухне, - подумал Рашид, чувствуя, как быстро слепнут его глаза и высыхает кожа. - Наташа тоже успеет. Только бы женщины сумели запустить машину! Но Инес работает где-то снаружи. Где-то здесь".
***
Прищурившись, Рашид ясно увидел знакомый скафандр. Только у одной правозащитницы был такой: старого образца, серый с бежевым квадратом на груди. Инес, в отличие от других, не стремилась к большим шлюзовым камерам, ее скафандр, напротив, удалялся в сторону каменного пальца.
"Что она задумала?"
Ответ на этот вопрос последовал через несколько секунд. Гигантская каменная фигура, приблизившись к минарету с противоположной стороны, размахнулась, так что рука ее ушла под самое солнце. Невероятных размеров каменный кулак обрушился на башню.
От удара кулак разлетелся на куски. Сама фигура замерла и осела, а башня стала медленно наклоняться. Сквозь стекло Рашид видел на вершине опускающегося каменного пальца фигурку в синей генеральской форме. Виктор Фриман надевал скафандр.
Прошла наверное целая вечность, хотя, конечно, все продолжалось не более нескольких коротких секунд. Каменный палец, наконец, упал и лег на лунную поверхность горизонтально.
В эту самую минуту лента транспортера под спиною Рашида дернулась и плавно пошла. Чтобы рассмотреть происходящее, он был вынужден все больше и больше поворачиваться и приподниматься, обдирая лицо.
Серый скафандр Инес уже маячил над лопнувшим защитным стеклом поверженной молельной башни. Рашид еще успел увидеть, как выбрался, разбрасывая осколки, генерал Виктор Фриман, и как женщина, не раздумывая и жестоко, вонзила в его скафандр молоток для обработки мелкой породы.
Сияющее жало молотка в три удара пригвоздило генерала к грунту. Инес уперлась ногой в его шлем, выдернула из груди молоток и ударила еще несколько раз. Больше Рашид ничего не видел. Он оцарапал лицо так, что кровь залила глаза.
rus 
deu 
вернуться
к предыдущей
читать
следующую