Глава 33.
Голоса на страшном суде
Упругим пальцем ветер выдавливал стекла в домах, и осколочный град смешивался со смерчами. Удивительно, но мрак, накрывший город в первые полчаса бури, мрак, превративший день в ночь, теперь, в самый пик урагана чуть подтаял и сменился на серо-голубое жуткое месиво. Так, будто из горячечного ада ты шагнул под неоновые лампы анатомички.
Не в переносном, в прямом смысле ветер был с камнями. Тойоту осыпало водяными рикошетами отраженными от кирпича и бетона, накрывало ворохом тряпья и листвы. К ветровом стеклу прибило женские кружевные трусики, потом развернувшийся мертвой птицей учебник биологии для пятого класса, а вслед за ними и подарок посерьезнее. В стекло ударила трехмиллиметровая стальная гайка. Благо, стекло было пуленепробиваемое.
Деревья падали одно за другим, будто шлагбаумы, перекрывая проезд, но мне удавалось проскочить. Голубые скальпели молний резали воздух. Как на картинах Пикассо - голубой период. Вдоль трасы, добавляя безумия, загорались фонари, а из радиоприемника все еще звучал неестественно приподнятый женский голос:
- Говорит радио «Пирс». В столице пятнадцать часов двадцать две минуты. У нас, господа, настоящая буря. За окном студии творится что-то невероятное, прямо как на картинках страшного суда, и я думаю будет уместно вспомнить, что писал по этому поводу наш излюбленный христианский классик, святой Иоанн в своем знаменитом Апокалипсисе.
Чудом Тойота уклонилась от столкновения с падающим деревом. Впереди как от удара бомбы разорвало на куски небольшой магазин, во все стороны разлетелись бутылки и пакеты. Осколки веером прошли по колесам и левой дверце, но опять машина устояла. На ветровое стекло прилепилась пачка папирос «ТРИ БОГАТЫРЯ» с налепленной прямо на белого коня акцизной маркой. Фонари вдоль шоссе рассыпали свет как бенгальские огни. Мне было весело. В грохоте и треске смешавшимися с продолжительным раскатом звучал голос диктора:
- И от престола исходили молнии и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом которые суть семь духов божьих и перед престолом море стеклянное...
Голубой стеклянный город - водоворот. Захватывающее ощущение, похожее я испытал в детстве, когда против правил мамочка протащила меня мимо контролера в люльку на американских горах. Ничего от тебя не зависит, орешь во все горло и цепляешься за поручень, когда люлька начинает головокружительное скольжение по рельсам вниз.
Поток подхватывал Тойоту-лебедь и приходилось тормозить, чтобы сбросить скорость хотя бы до двухсот, и напротив оказываясь против ветра, я с трудом выжимал из нее сорок километров.
- Пятый, пятый, я центральная... - хрипело радио самопроизвольно после очередной вспышки молнии, изменив настройку и перескочив точно на волну МВД. - Пятый, получили ориентировку? Отвечайте!
- Да здесь я, здесь! Подтверждаю. Получили. Тойота-лебедь белая. Номера столичные... Слушай, а что это за лебедь такой? Честное слово, никогда не видел. Может шутка это?
Если сделанная по специальному заказу моя Тойота-лебедь, хоть и в поддавки, но играла с бурей, то Мерседесы фашистов не выдержали. Одну машину накрыло гигантским рекламным щитом. Щит продавился посередине, и она стала похожа на большую подмигивающую шляпу с квадратными полями. Шляпу протащило до ближайшей подворотни и, изломав, втянуло внутрь. Другой Мерседес, как мне показалось, просто растаял в потоке воды, тихо и безболезненно. Третий, как раз тот, в котором сидел Сумский, пробил ограждение сквера и запутался в падающих деревьях. В зеркальце я заметил багровую вспышку. Он взорвался.
Я играл с бурей и, понятно, направления не выбирал. Меня вполне устраивала ничья. Куда я поеду, решал сменяющийся ветер, а я следил лишь за тем, чтобы не сойти с магистрали. В узкой улице сразу конец.
Мерседесы исчезли, зато появились желтые беззащитные машины ГАИ. Милицейские канарейки вязались за мной, как побитые дворняги за колбасой. Они появлялись неожиданно, не пойми откуда, некоторое время присутствовали в поле обозрения по две, иногда по три, и пропадали за вспышками серебряного веретена. Через некоторое время появлялись другие. Судя по голосам в эфире и количеству машин, преследовали меня с размахом.
- Центр, говорит седьмой, выхожу из игры.
- В чем дело, седьмой?
- Готов. Лежим на крыше. Высылайте аварийную... И скорую...
Нацисты, похоже, пустили в ход все свои связи. И вскоре я заметил серый форд, и два бронированных «капкана» с защитными решетками на мощных фарах и восьмигранными мигалками.
- Пятый и одиннадцатый, ответьте центральной. Пятый и одиннадцатый... Четырнадцатый, пятый и одиннадцатый. Отвечайте!..
В самой глубине проспекта мелькнул белый фургон скорой помощи. Ехидным клоуном над столицей приплясывало взорвавшееся небо, и мир казался совсем уже неестественным. Я видел, как оторванный от станины чан бетономешалки пробил недостроенную кирпичную стену и покатился прямо по середине шоссе, как подъемный кран - ржавая тяжеленная башня, завертелся как бумажный флюгер. Я зажмурился. Невозможно было смотреть. Падая, стрела башенного крана ударила сверху машину скорой помощи.
- Внимание! - шипел радиоприемник. - Все машины, задействованные в преследовании Тойоты. Все машины. Внимание! Отбой. Ребята, все возвращаемся в гараж. Внимание! Говорит центральная... Все машины!..
Увы, это относилось только к машинам ГАИ. Форд находился позади уже в каких-нибудь двадцати метрах, он нагонял.
Один из «капканов» нырнул под упавшую стрелу и остановился, второй (я не отрываясь следил за ним в зеркальце) обошел рухнувший кран слева и тоже затормозил. Ветер против моего желания выращивал скорость Тойоты, и отражение в зеркальце заднего обзора стремительно уменьшалось. Все-таки я успел заметить, как оперативники в дождевиках вытаскивали кого-то из раздавленной «скорой». Я хотел послушать их переговоры. Не вышло. Голоса ушли из эфира. Только напрасно сбил настройку.
- Боже правый, Боже крепкий, - молилась шепотом Соня. - Помилуй мя...
rus 
deu 
вернуться к предыдущей
читать
следующую