ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

Не все могут всё, но многие.

А чего не могут многие - могут все.

Cнимаем кино. Играем в кино. Смотрим кино

RUS rus
DEUTSCH deu

Доброго времени суток

 
главная | новости | кино | театр | балет | телевидение | клуб | обсуждение | ссылки | галереи | видеоклипы| об авторах
       

Глава 25.

Тойота-лебедь

Оказывается, Катерина Васильевна стояла рядом. Фонарь горел за ее спиной, и черная острая тень, похожая на широкий клинок, безболезненно касалась моей груди. Или я сказал что-то вслух, или настырная женщина опять прочла мои мысли.

- Сергей Варфоломеевич, а оружие при входе между прочим регистрировать нужно!

- Какое оружие?

- Вальтер в твоем кейсе.

В облегающем сером жакете, выгодно подчеркивающим ее большой бюст, в черных ботиночках на каблучках, Катерина Васильевна показалась мне вдруг выше и моложе. На голове ее красовалась изящная маленькая шапочка. Но ни черепа, ни какого другого знака отличия на шапочке не нашлось.

- У нас магнитный контроль, ты только что его прошел, - пояснила она. - На первый раз, конечно, ладно. Но это только на первый. Регистрироваться надо, Сережа. Регистрироваться.

- Катюша, поедем домой? - сказал я как смог разборчиво. - Поехали а? - сделав вид, что поскользнулся, я с размаха приобнял ее за плечи. Она не отстранилась. Может быть, она ничего и не почувствовала. Плечи этой женщины, казалось, были отлиты из стали. Не плечи, а изящно изогнутая упругая станина тренажера.

- Поехали, Сережа!

Машина, к которой направила меня ее стальная рука была припаркована на стоянке в ряду одинаковых матово-черных Мерседесов. Это была белая тачка с квадратным радиатором, на котором модными очками блестели две явно японские стильные фары, и бесконечно длинным багажником, треугольником, уходящим куда-то в тень фонаря. Почему-то я оказался на месте водителя, и Катерина Васильевна властно потеснила меня.

- Вообще-то, это твоя машина, - сказала она, вынимая из кармашка ключи. - Но давай, Сережа, я поведу. Ты пьян. У тебя нет прав. Ты наверное, не привык к автоматической коробке? И вообще, Варфоломей Иванович просил меня за тобой последить. Видишь ли, Сережа, шеффюрер не водил сам машину, я была у него шофером.

- Это та машина, что завещал мне папа? - слабым голосом спросил я и на всякий случай пристегнул ремень безопасности.

- Тойота-лебедь, - в голосе Катерины Васильевны появилось что-то величественное. - Сделана на заказ. На автобане дает четыреста. Кондиционеры, специальная подвеска. Металлизированные шины с подкачкой. Броня три сантиметра. Специальные стекла. Видео, стереосистемы. Салон отделан кожей двухмесячного крокодила.

- Сильно! - покивал я. - О-очень сильно! - Наверное водка была хорошо очищенная. Я быстро трезвел.

- Таких в мире всего четыре штуки. У штурмфюрера Отто Скорцени, у штурмфюрера Хулио Лемонти, и у японского премьер министра Сукаморо.

Что тут было сказать? Дареному коню в зубы не смотрят.

Пытаясь сориентироваться, (очень уж мне хотелось разобраться, где именно я провел все это время), я бешено вертел головой, но так и не понял. Плавно и почти бесшумно Тойота-лебедь скользнула кривым лабиринтом дворов, потом, будто нырнув в колодец, пронеслась стрелой по какой-то совершено темной, лишенной освещения улице, еще одна улица с односторонним движением, и мы оказалась на Садовом Кольце. Поворот, и Тойота-лебедь покатила вдоль бульвара. По правую руку цветущие деревья, скамейки, с детства знакомые памятники, целующиеся парочки, резвящиеся на газонах собаки. По левую разноцветные особняки в пору реставрации. В свете прожекторов пестрые флаги на посольствах.

Пора было что-то сказать, и я сказал:

- Хорошо машину водите, Катерина Васильевна...

- Израильские курсы телохранителей, - с гордостью объяснила она. - Вместе с Салоником, между прочим, занималась.

- Солидная контора. - Я никак не мог понять, шутит она, или говорит серьезно. - Но почему такой выбор?

- Подростковые фантазии. - Все-таки она говорила серьезно. В голосе моего шофера возникли даже легкие романтические нотки. - Предок в красном доме пропагандой заведовал.

- Неужели ваш отец министр?

- Только референт.

- Плохо, что не министр. - Я не мог предположить, что она обидится. Но она обиделась.

- Любой министр - пустая черепная коробка на худеньких ногах, - сказала Екатерина Васильевна. - А его референт - мозг и воля. Спрашиваешь, Сережа, почему я сделала такой выбор?

Может быть, я и кивнул из вежливости. Меня нисколько не интересовало, почему эта красивая женщина сделала такой странный выбор, и, отвлекшись, я упустил нить.

- ...Предок таскал домой криминальные сводки. Не те, что тиражировали в газетах, а настоящие, их и сегодня никому не показывают. Там были цифры: убийства, изнасилования. Каннибализм, подлинная детская смертность. Как же девочке-чистюле не увлечься? А однажды мне запретили идти в школу. Представляешь, обычный день, хорошая погода, ни войны, ни эпидемии, а из дома выйти нельзя. Вечером залезла в стол к отцу и, что ты думаешь, нашла причину. Оказалось, террористы захватили районный детский сад. Заминировали и выдвинули требования. Восемьдесят первый, май месяц. Ты думаешь, они хотели освободить политических заключенных? Или может быть десять миллионов золотом и самолет? Нет, никогда не догадаешься, чего они заказывали. Они потребовали, чтобы Леонид Брежнев в прямом эфире первого канала советскому народу голую жопу показал. И больше ничего! Доложили генеральному. Леонид Ильич страшно возбудился и решил показать. Хороший был человек, хоть и в маразме, ради спасения детей ничего не жалко, даже собственных ягодиц. Желание генсека, сам понимаешь, закон. Что делать? Обрубили террористам телефон. Окружили весь район. Сообщили населению, что обнаружен старый фугас и вывезли всех, а потом просто взорвали детский садик. Все стерильно, как в аптеке. Все равно статистика детской смертности по стране - чистое вранье. Все погибли: и четыре героя-террориста, и двадцать восемь невинных детей, и три воспитательницы, и повар, и уборщица. Все.

- Жопа-то была в эфире? - спросил я.

- Была. Без пояснений врезали в какой-то итальянский фильм, в вечернем показе четыре секунды фельдмаршальского зада. Хотя он тогда уже, кажется, генералиссимуса получил. И так ловко вправили, что никто не заметил. Там по сути дела и не понять было, что это задница.

В пол-уха слушая женский милый лепет я смотрел, как проплывают мимо разляпистые гербы на посольствах, мраморные орнаменты, гигантские железные ворота. Один герб напомнил мне приколотую к черному бархатному кругу бабочку капустницу. И я прикрыл слезящиеся глаза.

Почему-то всплывали в памяти вокзальные кошмары: цистерна с нефтью, обнаженные двойники вождя, тщательно упакованные в мешки из-под мусора. Мозг вождя мирового пролетариата, поделенный специальной машинкой на тридцать шесть тысяч срезов. И каждый срез напоминал бабочку-капустницу. Я щурился. Как раз за толстым стеклом тойоты показались массивные стены Государственного Института Мозга, и мне почудилось, что все бабочки, все тридцать шесть тысяч разом вспорхнули и подняли тяжелую крышу института. Я думал, что брежу наяву. Но это был всего лишь дым сигареты. Катерина Васильевна закурила.

- Я была телохранителем твоего отца, - сказала она, крепким ногтем сбивая пепел с длинной черной сигареты. - И если ты захочешь?..

- Куда мы едем? - вдруг испугавшись, спросил я.

- Уже приехали.

Тойота-лебедь вкатилась в широкую подворотню, и мы оказалась внутри незнакомого двора под сенью разросшихся деревьев. Из зеленого полумрака на меня уставились маленькие страшные глаза. Но это был всего лишь красный уголек сигареты, отраженный и удвоенный в ветровом стекле.

- Куда вы меня привезли?

- Домой. - Она улыбнулась, и этой улыбкой было сказано все. - В твою новую квартиру. Или ты не хочешь вступить в права владения?

 


prevвернуться к предыдущей
главе

home

вернуться к оглавлению

nextчитать следующую
главу
новости | фильмы | бесплатный просмотр| магазин | музыка| обсуждение | наши друзья | клипарты | об авторах | адрес
© A&R Studio 2005