ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОКРУГ КЛАДБИЩА
Глава 14.
Арбузы и колокол
Старенький принтер со скрипом выдавил последний прямоугольный желтоватый листок, стукнул и замолчал. Статья готова. Монитор погас. Было так жарко, что протянуть руку, взять и перечитать распечатку казалось невозможно. Обливаясь потом, я сидел откинувшись в кресле. На часах в нижнем углу компьютера подрагивали цифры. Было двенадцать часов дня, и можно было задохнуться при настежь распахнутом окне.
В сухом жарком ветерке никакого спасения. Где-то на северо-востоке опять горели торфяники, и к сладкой мерзости городского гниения добавлялись горечь и соль пожара. Накануне я решил пройти немного пешком, думал размяться после редакционной парилки, но под плоским серо-голубым небом оказалось теснее, чем под растресканным потолком редакции. Возле метро перевернулась машина с арбузами, и красное сладкое месиво растеклось почти до середины шоссе. У автоматов с «кокой» толкучка и крик. Запал в память молочный лоток. Он был без навеса. Смотреть на продавщицу, торгующую кефирами и йогуртами, было страшно. Подобного отчаянья в женских сухих глазах я никогда еще не встречал.
Прошла ночь, казалось бы, запах должен уйти, ослабнуть раствориться в звездной черноте, но к утру он только усилился, вырос прямо пропорционально движению ртутного столбика в стеклянной колбе. Запах побитых арбузов и прокисшего молока вторые сутки смешивался в столичном воздухе с гарью пожара. Утренние новости удвоили эффект. Оказывается, в нашей столице за прошлые сути было зафиксировано восемнадцать человек с холерой, двое с чумой и сорок два с признаками брюшного тифа.
Наверное, я внушаемый человек. Сидишь, смотришь в окно на ярко освещенный город, а ощущение такое, что вокруг головы плотной массой роятся пылинки и болезнетворные микробы. Если прищуриться, то их почти можно увидеть глазом - коричнево-белые мелкие червячки, кипящие в воздухе, как сода в стакане с лимонной кислотой. При каждом вздохе, микробы заворачивались в спираль и втягивались вместе с отвратительным запахом внутрь меня, в легкие.
Пот застилал глаза, и ярко освещенный город расплывался, покачивался. Конечно, иллюзия. Помутнение, вызванное лютой жарой. Нужно было работать, нужно было перечитать уже написанный текст статьи, внести исправления в файл, и снова распечатать, но как заставить себя, как поднять свинцовую руку, где взять силы?
- Бред! - сказал я и смял плотные листки. - Собачий бред! Нельзя в такую жару работать... Это преступление в такую жару что-то на бумаге писать... - Сладкий запах арбузов просто душил меня. - Нельзя...
И будто в ответ на мои слова за окном протяжно ударил колокол. Тотчас отозвался другой. Новенькая колокольня стоит в каких-то трехстах метрах от моего подъезда, и от звона заложило уши. Через минуту казалось: весь воздух за окном гудит в колокольном экстазе. Я вздохнул полной грудью, и понял, что воздух становится чище. Колокольный звон убивал микробов вокруг моей головы.
Сознание немного прояснилось, я прочел текст, и стало понятно, что работы-то никакой и нет. Не сделал. Я не обязан был писать именно эту статью, но я был обязан к завтрашнему утру сдать какой-нибудь материал на полосу.
В голове ни одной идеи. Пусто в голове, только колокольный звон и кружение уже мертвых коричневых микробов возле самого лица.
rus 
deu 
вернуться к предыдущей
читать
следующую