ТАКИЕ СТЕКЛЫШКИ
рассказ
из книги "Обманки"
Расстреляли его тихо. Отвели за угол, вежливо попросили встать лицом
к стене. Красный щербатый кирпич оказался перед глазами, а пальцы, сцепленные
на затылке, чувствовали биение сердца.
Он что-то крикнул и повернулся - Небо развалилось на куски медленно,
как под белым острым ножом разваливается сырой и жесткий, непропеченный
хлеб. Небо было низкое и тяжелое, огромные его куски падали на лицо,
набивались в рот... Он задохнулся и, падая, уронил очки.
- Гляди-ка, стеклышки-то целы, не разбились,- поднимая с окровавленной
земли за тонкую металлическую дужку этот жалкий оптический прибор, сказал
один из солдат.- Хорошая штука!
- Индивидуальная вещь была,- ухмыльнулся второй солдат.- Никому уже
не нужна.
Он лежал, вытянув вперед правую руку и смешно, как-то по-детски поджимая
ноги. Впервые за последние полтора года этот человек не испытывал голода.
То, что он не испытывал больше вообще ничего, не имело значения, главное
- прошел голод.
Неровно выбивая шаг, маршировали старики-добровольцы. Над головой убитого
во втором этаже женщина аккуратно "приклеивала бумагу на место
выбитого стекла.
- А за что мы его?- спросил первый солдат. Он тяжело вздохнул, хотелось
есть, продовольственной карточки матери не хватало, и накануне он поделился
с ней и маленькой сестренкой своим пайком, отдал все.
- Бандитское нападение,- засовывая очки в карман и застегивая карман
на маленькую золотую пуговку со звездой, отозвался второй солдат.- Пытался
убить продавщицу.
Если бы мертвый человек, лежащий лицом вниз у выщербленной кирпичной
стены, мог вспомнить, что произошло, он вспомнил бы голубое чистое небо,
сверкающую витрину, заваленную хлебом, сахар в маленьких разноцветных
пакетиках, шоколадные конфеты в плоских коробках. Он вспомнил бы, как
подошел к белому чистому прилавку и вежливо попросил, попросил совсем
немного, сказал, что забыл позавтракать сегодня... Но он теперь не помнил
о голоде, он ни о чем больше не помнил, ему это просто было уже не нужно.
-...Ворвался в магазин, схватил с прилавка нож... Голодный, наверное,
был, теперь многие от голода с ума сходят...- рассказывал солдат, чувствуя,
как медленная сосущая боль охватывает пустой желудок.- Сам понимаешь,
теперь вообще так... Ударил кого-то. Женщину какую-то ударил. Крик.
Ты когда подошел, его уже держали, хорошо не разорвали на куски, хорошо
хоть так. Расстреляли как положено, по закону.
Мертвец еще мог бы вспомнить, как мгновенно и вдруг все переменилось
вокруг: он поднес к губам пахучий мягкий хлеб, и тут же не стало голубого
неба, витрина затянулась черной холщовой тряпкой. И громкие злобные
крики вокруг, и слабые руки, хватающие его собственные слабые руки...
Он дочти вспомнил это. Сквозь смерть донесся тяжелый далекий удар, сквозь
смерть посыпалось оконное стекло, сквозь смерть загудели, продавливая
асфальт, тяжелые танковые гусеницы.
- Да, наверное, псих, наверное, от голода свихнулся,- размеренно шагая
вперед и стараясь не наступать на выбоины, рассуждал второй солдат.-
Ты на него посмотри только! Человек - это человек...- Он вздохнул, поправляя
на плече автомат и немного радуясь его привычной, весомой надежности.-
Интеллигент!
Медленный и невеселый шел патруль по ледяному осеннему вечеру. Тишина
вокруг и звон, переполняющий пустыни улиц и площадей, звон в ушах. И
от этого звона у каждого патрульного болело сердце.
- А может, я тоже интеллигент?!- вдруг отвечая на ни к кому не обращенную
фразу, брошенную в пустоту улицы полчаса назад, прошептал первый солдат.
Он приложил ладонь к груди и попытался вспомнить сестренку, ее голодные
детские глаза, ее тонкие пальцы, перебирающие клавиши расстроенного
фортепиано.- Я, между прочим, за первый курс все сдал! Понимаешь ты,
все!
Он немного повысил голос, но второй солдат не захотел его слушать, он
слушал свое собственное звенящее от тишины сердце.
- А что мне на него смотреть,- вдруг сказал он.- Он там лежит, а мы
здесь...- Он задрал голову и посмотрел в беззвездную пустоту без луны,
в пустоте только медленно шевелились и дрожали, как руки, огромные воздушные
тени...
Труп своего мужа женщина нашла очень скоро, рассказала соседка. Она
попыталась тащить тяжелое, еще теплое, но уже одеревеневшее тело, в
недавнем прошлом принадлежавшее кандидату наук, специалисту по сверхновым
звездам. Сил у нее не хватило. Через час она нашла бывшую детскую коляску
и, уложив в нее сложенное пополам тело мужа, медленно покатила по улице.
Ей было некуда идти, у нее не было направления, она только думала, что
если доберется до кладбища, то сможет обнять любимого человека последний
раз и остаться там вместе с ним. А в мертвой голове все еще кружили,
пересекаясь в невозможные синие линии, горячие звезды.
"А интересно, может, он совсем слепой был, в очках,- думал патрульный,
продолжая обход.- Может, даже инвалид. Слепых в армию у нас гуманно
не берут, а здесь их кормить нечем..."
Возле магазина патруль остановился. Очередь собиралась с вечера, человек
триста женщин, дети, старики, не в состоянии держаться на ногах, сидели
прямо на тротуарах и подоконниках.
Ночь прошла, медленно светлело, делаясь похожим на сырой хлебный мякиш,
небо нового утра.
Мысли немного путались в голове солдата, он то расстегивал, то опять
застегивал тугой воротничок гимнастерки и вдруг, сам не понимая, зачем
он это делает, оттянул пуговицу со звездой и вынул из кармана очки.
Круглые аккуратные стекла с большими диоптриями, даже без трещинки,
тоненькие проволочные дужки. - Радугу посмотреть хочешь?- ухмыльнулся
его спутник.
...Небо рывком отскочило как бы назад, в глубину. Оно сделалось голубым,
высоким и ясным. Проволочки, задетые за уши, оказались почему-то очень
холодными. Солнце светило ярко, во все небо.
"Откуда утро?- только и успел подумать патрульный, сбрасывая себе
под ноги автомат.- Как хорошо!"
Мир немного двоился: нарядная женщина в длинной широкой юбке, присев
на корточки, пыталась подправить край детской коляски. Мальчик в коляске
тихонечко хныкал, и мать с улыбкой успокаивала его. А прямо перед глазами
сияла огромная чистая витрина, заваленная белым ароматным хлебом.
rus 
deu 
вернуться
к предыдущему
читать
следующий