Глава 54.
Где же ты златокудрая бестия?
На бумаге все выглядело идеально. Ни одной грамматической ошибки ни единой помарочки, с разгону я даже расписался внизу, благо документа этого никто никогда не увидел.
Собрать людей, купить оружие. Пару дней постреляем в лесу по кустам и бутылкам. Один из стальных врезов располагается почти под свастикой, по крайней мере, мне так показалось. Войдем в здание в правильное время. Нас там не ждут, по крайней мере из-под земли. Нужно только найти Белоснежку, на худой конец, Фикуса, и никаких проблем».
Как я был наивен. С моим-то цинизмом, с моей-то журналисткой закваской!.. Все-таки необузданные игры в погоны сместили что-то в моем мозгу. Глупо было даже предполагать, что я с пол-оборота наберу дешевую боевую дружину. Столько раз писал про бомжей-притворщиков, что, оказывается, сам поверил. И где я его, спрашиваться, видел, этого самого рыжебородого здоровяка (российского Заратустру, нетрезвого философа) с большой кровоточащей язвой посредине лба, в вонючем ватнике, неряшливо заплатанных синих спортивных брюках и сапогах на босу ногу с привязанными проволокой подметками. Ощущение такое, будто вчера говорил с ним. Где это, спрашивается, я с ним говорил?
Здоровяк-философ, пропивший свою квартиру и выброшенный жизнью на улицу, оказался лишь плодом моего кипучего журналистского воображения. В природе такие не водились. В тот же вечер я сунулся на вокзал. Бомжи оказались все хилые, дистрофики. Они охотно пили мою водку и ели мою колбасу, под стакан они согласны были на все, они цитировали Гомера и Гете, но в лес стрелять по бутылкам не поехал ни один. И слава Богу, чтобы обучить стрелять этих людей годы нужны.
Были где-то и другие бездомные. Были. Но как найти? До съезда «РФ» оставалось чуть больше двух недель, а я не мог вычислить даже местоположение Белоснежки, не то что ее однорукого сутенера.
Почти отказавшись от кардинальной идеи и уже прикидывая, во сколько обойдется мне нанять профессионалов, (в последние несколько недель, судя по оперативным сводкам, цены на киллеров резко подскочили) рискуя провалить дело, в поисках своих дешевых боевиков, я шатался по столичным вокзалам и ночлежкам. Я мусолил в пальцах вонючие карты, проплачивал информацию, в отчаянье избивал беззубых вокзальных проституток пытаясь выколотить хоть что-нибудь, без толку.
Но, как ему и положено, философ выскочил прямо из-под ног. Я нашел Заратустру совсем не там, где искал.
В Сокольниках мои фашисты проводили репетицию парада. Проплатили в муниципалитете алею перед парком и маршировали с факелами средь бела дня. Не хотел я сам ехать, освещать, думал, послать кого-нибудь, спасибо, сподобился. В шеренгах по-четверо боевики в шортиках; «карающие вдовы», играющие стеками, наподобие ирландских легионеров; две машины с громкоговорителями. Флаги, штандарты, менты в оцеплении, придерживающие толпу любопытных.
Стоя в кузове грузовика, я для вида держал открытый блокнот и авторучку. Рисовал галочки и крестики, и вдруг, всмотревшись в стройные ряды марширующих женщин, увидел Татьяну.
Татьяна возглавляла вторую колонну. На ее плечах сидел Иннокентий. Изо всей силы он лупил маленькими пятками, обутыми в кукольные сапоги со шпорами, в грудь моей сестры, и мне казалось, что шпоры прокалывают ткань мундира. Татьяна улыбалась. Она улыбалась до слез, напряженно, жертвенно. Блестящие шпоры вонзались в грудь сестры и прокалывали форму насквозь. Мой племянник размахивал черным флажком с белой свастикой, а губы Иннокентия были перемазаны чем-то, то ли варением из смородины то ли...
Не выдержав, я отвел глаза. Стал рассматривать толпу зевак, наседающую на милицейский кордон. И вот она - удача. В толпе стоял мой Заратустра - двухметровый рыжий, одноглазый бомж. Таких и в жизни-то не бывает, патлатая борода, глаза, как у Врубелевского демона.
- Петр Столыпенко, - представился он, протягивая пятиугольную черную ребристую ладонь. - Мне скрывать нечего.
- Патриот России? - брякнул я.
- Чево чево?.. - взгляд моего Заратустры мгновенно стал подозрительным. - Не совсем чего-то я?..
rus 
deu 
вернуться к предыдущей
читать
следующую