Глава 39.
Апартаменты
Меряя шагами рельсы, я тупо смотрел прямо перед собой в глубину туннеля. Зауженное в перспективе пространство казалось мне коричневым. На губах спеклись сладкие корочки. Пахло плесенью. Наступило пресыщение. Я потерял к происходящему всякий интерес. Ни как человек, ни как журналист я не в силах был больше удивляться. Преодолев три металлических двери, сантиметров по десять в толщину каждая, (замки просверлены, и Белоснежка открывала их с легкостью при помощи проволочного крюка) мы вошли в апартаменты, и я увидел Иосифа Джугашвили.
Отец народов стоял между черных распахнутых створок стенного шкафа, облокотившись на заднюю стенку. На плечах его лежали покрытые пылью уникальные погоны, фуражка с несоразмерным гербом прикрыла лоб. Сухая ручка смешно торчала из широкого твердого рукава. Генералиссимус был в одном сапоге. Я только облизал губы и проглотил приторную слюну, даже за нос его не подергал. Мундир кроили уже после смерти вождя. Спешили положить вторую куклу в мраморный домик и налепили на китель платиновых пуговиц. Теперь только нитки торчали.
- Как он сюда попал? Этот!..
- Ребята принесли, - объяснила Соня. - Его, когда из Мавзолея вынули, наверное хотели захоронить там, - она показала в сторону распахнутых металлических дверей, похожих на двери взломанных сейфов. - На кладбище. Но почему-то не похоронили. Бросили лежать рядом с готовой могилой. Он забальзамированный, что ему сделается?! Они бросили, а мы сюда принесли. Ну интересно все-таки. Сталин! А что от него вреда-то? Он же мертвый, и совсем не пахнет... Вот скажи, почему?
- Хорошо забальзамировали. Еще завоняет.
В подземном кабинете было грязно. На прожженном ковре под ногами черные проплешины от огня, на столе огрызки: недоеденный плавленый сырок, пустые бутылки, хлебные крошки. Тупо я присел к столу, (это была точная копия кабинета уже виденного мною наверху, в кремлевском музее). На столе стояла бронзовая пепельница, в пепельнице холодная черная трубка, а слева от пепельницы чуть примятая пустая пачка из-под папирос «ГЕРЦЕГОВИНА ФЛОР». Не задумываясь, я протянул руку и включил настольную лампу.
Зеленая лампа Ильича вспыхнула, я увидел на столе желтые газеты, присмотрелся: «ПРАВДА» 17 октября 1953 год. Мне стало не по себе. Без мысли я уставился на прозрачный малахитовый абажур. Хотелось спать. Я опять облизывал собственные сладкие губы и глотал слюну.
Позже я установил, что с девяностого года работала лишь внешняя служба охраны тайного метро. Подземные апартаменты курировал специальный отдел КГБ, позже ФСК, а потом и ФСБ. Обнаруживая вынесенные на поверхность отдельные документы и помеченные драгметаллы, оперативники выявляли и ликвидировали нарушителей, но вряд ли они были в курсе проблемы в целом. Вряд ли кто-нибудь из них спускался сюда, вниз.
Еще при Андропове все проходы, исключая лифт, ведущий в кабинет самого генсека, залили бетоном. Механизм одиннадцати стальных врезов по всей вероятности был утрачен еще раньше, в пятидесятые, и разгадан лишь Гоблинами. Последним из старой гвардии в кабинете Сталина побывал Молотов. Смешная история. В восемьдесят пятом, когда Черненко его восстановил в партии, старый хрыч воспользовался спецлифтом. Известно, что он пробыл здесь несколько часов. Он выпил коньяк, и сжег какие-то документы.
- Сколько всего врезов? - спросил я.
- Одиннадцать. Но выйти можно только в двух местах. Можно еще на лифте подняться прямо отсюда. Хочешь?
- А что, лифт работает?
- Я точно не знаю... Но даже, если и так. Отсюда только в кабинет президента можно. Говорят, если американцы запустят свои атомные ракеты, он успевает спуститься и сесть в самолет.
- Здесь что, подземный аэродром?
- Какой там аэродром? Один истребитель. Хочешь посмотреть?
Не знаю зачем я надавливал тугую кнопку на лампе Ильича, вглядываясь в зеленое стекло. Опять надавливал. Лампа гасла и загоралась.
- Здесь все электрифицировано, - сказала Соня.
Я оставил кнопку и бессознательно мусолил в пальцах краешек древней газеты. Скинув грязное платье маленькая проститутка присела на кожаный диван. Я смотрел на нее, стягивающую с себя порванные трусики. Я пытался представить как отнеся бы отец народов к тому, что в его потайном кабинете, на его диване будет извиваться голышом вонючая бомжиха.
- И многие знают? - спросил я.
Соня наконец справилась с трусиками и повернулась к двери. Тело ее блестело от пота.
- Почти все, кто знали умерли. Я наверное, тоже умру. Я отмеченная. Нельзя сюда часто приходить.
В подземном бункере, похоже, все было устроено для жизни и все было вполне исправно. Я смотрел на черный эбонитовый телефонный аппарат. Я устал. Все-таки я решил сдаваться. Я набрал номер и настроился на безразличный тон. Звукопроницаемость была превосходной, и я услышал, как за стеной скрипнули металлические краны и полилась вода. Это Белоснежка воспользовалась тайной уборной Отца всех народов.
- Лидия Макаровна? Добрый вечер...
Голос мамочки, схватившей трубку на середине первого гудка был почти спокойным.
- Сережа!? Я знала, что ты не убился. Знала! Они говорят: убился, убился. Машина перевернулась. Машина взорвалась. Я говорю, чушь. Не убиваются такие... Ну, что ты замолчал? Сережа, ау? Ты здесь еще?
- Значит, вы в курсе дела?
- Да уж. В курсе! Имею информацию. Давно так не веселилась... Кстати, где ты спрятался, Сережа? Тебя, между прочим, весь город ищет.
- Не важно, - сказал я. - Пусть ищет, не найдет... Если только звонок засекут.
- А мне кажется, не стоит прятаться, - после минутного раздумья сказала мамочка. - Ворфи тоже по молодости бузил, а чем закончил? Шеффюрером русского СС. И они об этом хорошо информированы...
- Папа закончил в нефтяной цистерне, - возразил я.
- Может и так. Но они верят в кровь. Ты не представляешь, как они верят в кровь. Думаю, мне удастся уговорить, Павла Фомича. Он мой должник. Наследственность для них - это святое. Они делают на тебя ставку, Сережа... Можешь больше не прятаться. Никто тебя не тронет.
- Уверены?
- По попке отшлепают, конечно... Но они же идиоты. Не расстреляют. А я им объясню, в чем жизни обман. Спишем на нервный срыв. Со всяким может случиться... - В ее голосе уже проявились нотки праведного гнева. - Тоже мне, специалисты-психологи, нежного мальчика с бухты бархаты вот так, прямо к рубильнику, к вентилю, активизировать газовую камеру... И не предупредили ведь даже... Кстати, тебя предупредили, Сережа?
- Нет, не предупредили.
- Именно! Именно!.. Так что, давай, выходи из своего подполья. Никто тебе ничего не сделает. И знаешь что...
- Что?
- Давай-ка, я тебя встречу, Сережа.
«Конечно, телефон прослушивается, - без особого чувтсва подумал я. - Прослушивается, и меня будут ждать наверху полтора десятка автоматчиков».
- Где? Назначьте место?
- Ну, я думаю, сейчас не нужно, чтобы тебя кто-то видел. Поговорю с бригаденфюрером, тогда. А сейчас, давай где-нибудь в тихом месте. Например, на кладбище возле могилки папы. Устроит тебя?
- Когда?
- Через час, например? Сможешь?
Я посмотрел на Соню. Она стояла, голая и мокрая, посреди кабинета, вытирая волосы большим куском зеленого сукна.
- За час до ...ского кладбища доберемся? - спросил я.
Проститутка кивнула.
- Вполне.
- Ну тогда жду. Не опаздывай, Сережа. Давай, как ты умеешь, с немецкой пунктуальностью. Ты знаешь, я это люблю.
Натянув порванное грязное платье, встав перед зеркалом, Соня расчесывала волосы.
- Ну что истребитель смотреть пойдем? - не оборачиваясь спросила она. - Ангар тут рядом. Ты умеешь водить истребитель?
- Нет, не умею. Наверх нужно. Меня ждут уже.
- Жалко. Никто из наших не умеет. А я думаю, как было бы здорово...
Все было предусмотрено, рассчитано до секунды. Из кабинета в Кремле специальным лифтом вниз, прямо на стартовую платформу, еще минута - забраться в самолет, двигатели автоматически запускаются на семидесятой секунде от начала тревоги. Жизнь генерального секретаря, а позже и президента следовало сохранять любой ценой. Истребитель выбрасывается в небо реактивной катапультой.
Не трудно было себе это представить. Феерическое действо. Мавзолей раскроется, как цветок, брусчатка Красной площади, взломанная направленными взрывами, летит во все стороны. Ракеты будут еще на полпути, а истребитель уже наберет высоту одиннадцать тысяч метров. Президент не выдержит, сердце его остановится, но кого это занимает. И еще одиннадцать часов после конца света, над пустой, изжеванной взрывами планетой будет планировать умная машина с мертвецом на борту.
rus 
deu 
вернуться к предыдущей
читать
следующую